Костиков ворачивается в строй спустя продолжительного перерыва, однако его служба завязывается сейчас в другом качестве. Заместо обыкновенного прекрасного отдела его переводят в информационно-аналитическое подразделение, где нет погонь, средства и непосредственных сражений с преступниками. Для человека, обтерпевшегося действовать «в поле», таковое предназначение останавливается нездоровым компромиссом промежду вожделением предназначать и реальными ограничениями.
Первопричины перевода неоспоримы и не пригодны обсуждению. Здоровье велико не разрешает Костикову участвовать в насильственных операциях, а окончательное постановление зафиксировано непосредственным постановлением генерала Смирнова. Официально такое печаль о сотруднике, однако за приказом запрятывается и непосредственный мотив, о котором в отделе выбирают не утверждать вслух.
Смирнов — родитель потерянного напарника Костикова, и их прошедшее исключительно повычеркать изо должностных отношений. Сегодня Костикову требуется действовать с фактами, схемами и посторонними делами, оставаясь в сторонке через непосредственного действия. Впрочем исследовательский участок проворно показывает: аж после харчем возможно воздействовать для конец расследований. Для Костикова это шанс остаться полезным, сориентироваться с ощущением вины и доказать — работа не заканчивается там, где завершается физиологическая выносливость, а прошедшее не постоянно располагает преимущество предписывать будущее.
